Оглавление.

Начало главы здесь.

(Прим. переводчика. Данная часть не состоялась бы так быстро без Макса Канчукова, который предложил помощь в этом полезном деле. Браво, гусар! )

Публика была в состоянии аффекта. Это была сама суть игры, то, ради чего зрители шли на трибуны, а мне только и надо было, чтобы кто-то это видел и переживал это. Это то же самое, как официантку любят настолько, что постоянно ходят в ее ресторан только потому, что сервис выше всяких похвал.

Я чувствую, что меня использовали в последние 4 или 5 лет в качестве приманки для зрителей и поставщика денег владельцам. Меня использовали в качестве маркетинга в Сан-Антонио, потому что я был популярен среди болельщиков. Остальные команды делали то же самое. Когда мы были на выезде, то реклама всегда гласила: "Приходите и Вы увидите Денниса Родмана и "Сан-Антонио Сперс". То же самое и по радио.

Но каждый раз, когда наступала моя очередь, когда кто-то должен был встать и сказать «Так, давайте позаботимся о Деннисе Родмане, давайте обеспечим его будущее, в котором он нуждается», - мне говорили, что денег уже не осталось.

Перед сезоном 1990-91 я подписал 10-миллионный контракт на 6 лет – неплохие деньги для парня, который попал в НБА таким странным путем. Я получил свою первую награду Лучшему защищающемуся игроку и сыграл в первый раз в Матче Всех Звезд. В моей жизни наступила белая полоса, и «Пистонс» были там же. Мы только что выиграли наше второе чемпионство, и я думал, что останусь там до конца своей карьеры. В следующие несколько лет зарплаты неимоверно выросли. А я становился все круче и круче. В сезоне 1990-91 я был вторым в лиге по подборам и опять стал Защитником года. В следующем году я был лучшим в лиге по подборам со средним результатом в 18.7. Это был самый высокий средний показатель подборов в НБА за последние 20 лет.

В Сан-Антонио я оказался в удивительно похожей ситуации два раза. Генеральный менеджер «Сперс» Боб Басс сказал мне, что предпринять сейчас что-либо невозможно, но он уверял меня, что мы переподпишем контракт, как только сезон закончится. Меня заставили поверить что переподписание контракта - это часть моего обмена на Шона Эллиота. Я бы не принял предложение обмена, если бы знал, как они поступят с моим контрактом. После того, как сезон закончился, я был готов подписать 14-миллионный двухгодичный контракт. Это была сумма, о которой мы говорили с руководством клуба. Вместо этого Басс и тренер Джон Лукас покинули свои посты. Новое руководство и, в частности, генеральный менеджер Грегг Попович сказали мне, что ничего не знают о нашей договорённости.

Этой игре я отдал свои сердце и душу, и все, что я хотел увидеть заключалось в том, чтобы кто-то отдал что-то взамен. Людям очень нравилось смотреть, как я играю в баскетбол, они переживали те же самые эмоции, которые переживал я на площадке. Я считал что состою в тройке лучших приманок в НБА. Если не Шакил О’Нил и не Майкл Джордан, то Деннис Родман. И эти ребята получали намного больше того, на что я мог надеяться. Если говорить в общем, то Майкл получал около $35 миллионов в год, Шак - $25 миллионов, я же получал около 3-ех .

Я даже рядом не стоял с этими ребятами, когда дело касалось денег. Система не работает на меня, я работаю на систему. Лига получает то, что хочет, и команда, за которую я играю получает, что хочет. Я же, в свою очередь, ни хрена не получаю. Когда я старался здраво рассуждать о том, что это неправильно, то всегда слышал один и тот же ответ «Дождись своей очереди».

Они говорили мне, что хотят посмотреть на мою игру, чтобы оценить всю ситуацию со мной. Как Вам такая оценка обстановки: я четыре года подряд был первым в лиге по количеству подборов, но ничего не менялось. «Сан-Антонио» я принес деньги и признание, но ничего не изменилось. Что еще я мог сделать? После стольких лет, полных безуспешных попыток что-то поменять, мой внутренний голос твердил только одно: «Пошел в жопу, Деннис Родман. Большое спасибо. Пока. Мы используем тебя и будем использовать тебя и дальше».

Все это они хотели сделать со мной. Они не понимали, что я семейный человек, что я пример для подражания, что я лидер.

Было что-то в этом, что и я не понимал.

Я думал, что, прежде всего, я баскетболист.

Я думал, что это единственное, что имело значение. Вы не платите мне, чтобы я был ангелом-хранителем. Вы не платите мне, чтобы я ходил с командой на пикники, обнимал жен и играл с чужими детишками. Вы платите мне, чтобы я играл в баскетбол. И этого должно быть вполне достаточно.

Со мной такие вещи больше не проходят. Я не больше, чем просто просто раб спорта. Если все дело в деньгах, тогда я могу попытаться сыграть в эту игру и посмотреть, чего я стою. В этом бизнесе нас всех используют, и некоторые парни могут продать свою душу НБА в обмен на деньги. Простите, но я так не могу.

НБА хочет, чтобы все были одинаковыми. Они хотят, чтобы вся лига состояла из парней, которые не говорят ничего противоречивого, никогда не совершают поступков, которые могли бы плохо сказаться на Лиге.

Лиге это сходит с рук потому, что большинству игроков в НБА промыли мозги. В колледже они были успешны и популярны и ожидали, что когда-то они попадут в НБА и к ним будут относиться так же, как и в колледже. Весь мир для них казался длинной золотой ковровой дорожкой.

Я не смотрю на мир сквозь розовые очки. В Лиге не так много игроков с таким прошлым, как у меня. Мало людей начали свой путь в Лиге с работы уборщиком, потом с учебы в Cooke County Junior College и Southeastern Oklahoma. Когда мне было двадцать лет, я работал уборщиком в аэропорту Далласа. Когда Шакилу О’Нилу было 20 лет, он зарабатывал миллионы долларов и публиковал свою автобиографию.

Многие из этих ребят были уже знаменитостями еще во время учебы в средней школе.

Джейсон Кидд, Джамал Мэшбурн, Анферни Хардуэй. Они были известны людям, интересующимся баскетболом во всей стране еще во время учебы в школе.

С самого детства их растили для того, чтобы они играли в НБА. И это стало их единственной целью с того момента, как они себя помнят.