В 25 минутах езды к югу от Оклахома-Сити находится Newcastle High School.. В спортзале есть один человек, у которого горят глаза. Горят так, как не горят ни у кого. Можно подумать, что он не совсем контролирует себя. Но он предельно собран. Он силен и быстр. И его взгляд устрашает всех вокруг.

Его зубы сжаты, брови нахмурены. Его резкие выражения – это своего рода поэзия. Казалось бы, обычный предсезонный матч Оклы. Команда Белых против команды Синих. Но для Расселла Уэстбрука это нечто большее, чем просто беготня перед своими фанами.

Он оспаривает каждое судейское решение. Он все больше и больше недоволен действиями своего партнера по команде Сержа Ибаки. Это была первая организованная баскетбольная встреча с конца прошлого сезона. Естественно, защита при пик-н-роллах хромала.

- Твою мать, мы должны перейти на игру маленькой пятеркой! Ты посмотри, что за хрень творит Серж! – сказал Уэстбрук Дарко Раяковичу, тренировавшему команду Белых.

Кевин Дюрэнт подошел к Уэстбруку и положил свою пятерню ему на голову, чтобы успокоить его. Он часто так делает.

- Что я могу сделать, Рас? – спросил Дарко. – Просто скажи.

Уэстбрук промолчал.

Тут вмешался Морис Чикс.

- В чем проблема? – спросил ассистент, пытаясь предотвратить конфликт.

- Никто не помогает! – взорвался Уэстбрук. – Если я ушел под кольцо, то кто-то должен меня подстраховать! Так, мать его, играют в баскетбол!

- Но ты оставил дугу открытой и получил три очка, уйдя под кольцо, – напомнил Чикс.

Уэстбрук переваривал эту информацию несколько секунд, а потом ответил:

- Да пошло оно все к черту!

И вернулся на площадку.

Конец игры. Кто забрасывает, тот побеждает. В суматохе Ибака запутался при размене, оставив Стива Новака одного на дуге. Новичок Кэмерон Пэйн доставляет ему мяч, и Новак кладет его точно в корзину.

- Да твою мать, чувак!- орет Уэстбрук. – Что это за дерьмо, как так можно!

Он посмотрел на Ибаку, словно хотел расстрелять его на месте.

Запасные игроки выбежали на площадку и кинулись поздравлять Новака.

Уэстбрук покинул площадку и сел на дальний конец скамейки. Даже находясь в метре от него, можно было почувствовать, насколько он был раскален от злости.

Он смотрит вперед. Руки сжаты в кулаки. Сейчас его лучше не трогать. Лучше и для него самого, и для всех.

Кевин Дюрэнт моментально подошел к нему и обхватил его голову своей правой рукой.

- Так держать, Расс, – сказал он перед тем, как уйти в раздевалку.

Некоторые ребята посчитали нужным подойти к Уэстбруку и сказать несколько ободряющих слов. Дети просили подарить его Джорданы ярко-оранжевого цвета.

Новый тренер увидел своего озабоченного подопечного и начал осторожно приближаться.

- Я думаю, твой пас в предпоследней атаке был бесподобен, – сказал Донован. – Ты отлично прочувствовал ситуацию.

Уэстбрук не среагировал. Он продолжает смотреть вперед. Ноль внимания. Донован немного растерян.

- Молодец, – продолжил тренер, положа руку ему на плечо. Уэстбрук продолжил смотреть вперед. Он не говорил ни слова никому.

Тут Донован уже было повернулся к нему спиной и хотел уйти, как раздался крик:

- Мне плевать, что люди думают обо мне, и мне всегда будет плевать!

И в этом весь Уэстбрук. И место, откуда он пришел. Он несокрушим. И никому не удастся доказать обратное. Этого не изменить.

Вернемся к матчу команды Белых против команды Синих. Конец игры. Кто забрасывает, тот побеждает. В суматохе Ибака запутался при размене, оставив Стива Новака одного на дуге. Новичок Кэмерон Пэйн доставляет ему мяч, и Новак кладет его точно в корзину.

- Да твою мать, чувак!- орет Уэстбрук. – Что это за дерьмо, как так можно!

Он посмотрел на Ибаку, словно хотел расстрелять его на месте.

Запасные игроки выбежали на площадку и кинулись поздравлять Новака.

Уэстбрук покинул площадку и сел на дальний конец скамейки. Даже находясь в метре от него, можно было почувствовать, насколько он был раскален от злости.

Он смотрит вперед. Руки сжаты в кулаки. Сейчас его лучше не трогать. Лучше и для него самого, и для всех.

Кевин Дюрэнт моментально подошел к нему и обхватил его голову своей правой рукой.

- Так держать, Расс, – сказал он перед тем, как уйти в раздевалку.

Некоторые ребята посчитали нужным подойти к Уэстбруку и сказать несколько ободряющих слов. Дети просили подарить его Джорданы ярко-оранжевого цвета.

Новый тренер увидел своего озабоченного подопечного и начал осторожно приближаться.

- Я думаю, твой пас в предпоследней атаке был бесподобен, – сказал Донован. – Ты отлично прочувствовал ситуацию.

Уэстбрук не среагировал. Он продолжает смотреть вперед. Ноль внимания. Донован немного растерян.

- Молодец, – продолжил тренер, положа руку ему на плечо. Уэстбрук продолжил смотреть вперед. Он не говорил ни слова никому.

Тут Донован уже было повернулся к нему спиной и хотел уйти, как раздался крик:

- Мне плевать, что люди думают обо мне, и мне всегда будет плевать!

И в этом весь Уэстбрук. И место, откуда он пришел. Он несокрушим. И никому не удастся доказать обратное. Этого не изменить.

В Комптон авеню есть что-то особенное. Живя здесь, ты узнаешь, что такое настоящая жизнь, проходишь через боль. Здесь даже старый обшарпанный асфальт по-своему красив. Ритм. История. Все вокруг закаляет тебя. Это место несокрушимо. И люди, которые здесь родились и выросли, впитывают в себя эту несокрушимость.

Вот здесь и начинается история Рассела Уэстбрука. Этот сгусток энергии за свою жизнь успел многое повидать. Он знаком и с ритмом, и с историей, и с болью Комптон авеню.

С нее все началось. Ну, или с парка Джесси Оуэнса. Или с гостиной маленькой квартиры родителей Расса. Это как посмотреть.

«Я никогда не думал, что буду играть в НБА, – говорит Уэстбрук. – Игроки НБА достигают успеха в баскетболе с раннего возраста. Я же до 17 лет играл не очень здорово».

Если ты оттуда, откуда Расселл, и попал в НБА, у тебя уже есть ДНК чемпиона. Хорошо, может быть не чемпиона. Но победителя, как минимум. Сожженные здания, винные магазины со стальными дверями и постоянные звуки полицейских сирен – вот из такого хаоса пришел в лигу Рассел Уэстбрук.. Лондейл, Калифорния. 6:30 утра. Тренер UCLA Бен Хауленд пришел в старый спортзал и увидел, как какой-то тощий паренек подметает пол. Бен никогда до этого не видел Уэстбрука и не знал его в лицо.Расселл был далеко не главным потенциальным новичком команды. Он не был знаменит, не играл на McDonald’s All-American Game, как некоторые другие новички UCLA. Хауленд был наслышан о его скорости. О том, сколько Рассел пашет в защите. Бен надеялся, что он станет неплохой заменой лидеру команды Дэррену Коллисону.Через несколько минут в зале появился главный тренер Leuzinger High School Реджи Моррис. Между ним и Хаулендом состоялся небольшой разговор, и Моррис заверил последнего, что он будет впечатлен игрой Расселла.

– А где Рассел? – спросил Бен.

– А вот там, – указал Моррис. – Драит полы.

После того как Уэстбрук закончил с площадкой, он собрал всех своих партнеров в раздевалке, стал с ними в круг и начал подбадривать их своей речью, как будто это был официальный матч. Затем Уэстбрук и остальные выбежали на площадку, и Расселл начал придумывать разные упражнения.

«Я сразу же увидел в Расселе лидера, – говорит Хауленд. – Это было очень впечатляюще».

Когда Хауленд вернулся в университет, он подошел к своему ассистенту Кэрри Китингу, который был инициатором приглашения Уэстбрука в UCLA.

– Этот паренек никакой не разыгрывающий, – сказал Хауленд.

– А я и не говорил, что он разыгрывающий, – ответил Китинг. – Я просто говорил, что он нам пригодится и действительно умеет играть.

Если честно, они не знали, на что способен Уэстбрук. Но что они знали точно, так это то, что он им очень нравился. Китинг наблюдал за ним несколько лет.

Другой ассистент тренера Донни Дэниэлз был одним из тех людей, которые сомневались в Расселе. Сомнения развеялись, когда он увидел игру Уэстбрука на школьных соревнованиях против Вестчестера. Расс запустил два сквозняка, делал много ошибок, злился и постоянно куда-то спешил. После таких игр, как правило, ребята лишаются своих потенциальных стипендий в университете.

Но Дэниэлз ушел с одной мыслью: «Этот парень умеет играть».

Он был настоящим двигателем своей команды. Его энергия и воля к победе влияли на каждый розыгрыш мяча, а длина рук и скорость позволяла доминировать в защите. Большинство его ошибок возникали тогда, когда он начинал делиться мячом с другими. Его движение, прыжок и бросок были лучше, чем Дэниэлз мог себе представить. Он бросался за мячом на пол, если это было необходимо. В общем, играл, полностью отдавая себя на площадке.

«Не нужно судить о парне по одному плохому матчу, – говорил Дэниэлз. – Невооруженным глазом было видно, какой у него потенциал. Он мог бесконечно забивать мяч в корзину. Тем не менее, он был еще очень “сырой”».

Китинг посетил шесть игр Уэстбрука в его последний год учебы в школе (больше не позволяли правила NCAA), несмотря на то, что до места проведения матча было добраться не всегда легко. Отец Расселла всегда присутствовал на его играх. Тренер знал, что это был его отец, так как кроме Китинга никто из скаутов не наблюдал за Уэстбруком.

Возможно, Кэрри и сам не до конца понимал, почему он так пристально наблюдает за пацаном ростом в 180 см, к тому же без стабильного броска.

«Он был похож на летучую мышь, только что вылетевшую из ада, – вспоминает Китинг. – Ну, или на бешеную собаку».

Кстати об отце. Он сыграл едва ли не самую важную роль в становлении Рассела как баскетболиста. Вся его неистовость и неиссякаемая энергия берет свои корни именно у его отца, который все время брал сына в тренажерный зал, ходил с ним в парк оттачивать бросок и придумывал различные упражнения.

«Это были настоящие военные упражнения, – рассказывает Джордан Хэмилтон (будущий пик первого раунда), который также жил на Комптон авеню и пересекался с Уэстбруком на площадке. – Нет сомнений, его отец хотел привить Расселу рабочую этику с малых лет».

Он заставлял Рассела отжиматься, приседать, бегать спринт и выполнять различные упражнения на ловкость в песочнице. Отец попросту вбивал Расселу в голову, что все в его жизни нужно зарабатывать собственным трудом.

«Ты должен работать, – мотивировал его отец. – Ты должен пахать больше всех».

Кроме этого, Уэстбрук был не только маленьким, но и очень худым. Казалось, что если Расс повернется, то можно будет смотреть сквозь него. Может быть, поэтому его никто и не приметил, кроме Китинга. И действительно, его было легко упустить из виду. Легко было усомниться в его способностях.

Отец всегда учил его направлять свою злость в нужное русло. Никогда не отступать от цели. Никогда не сдаваться. Он тренировал Расса не только физически, но и ментально.

«Меня всегда не очень сильно заботило то, что обо мне думают другие, – объясняет Уэстбрук. – Да, именно так я думаю. Я такой, какой я есть. Я считаю, что ты должен делать то, к чему лежит твоя душа. Ты должен полностью отдаваться любимому делу».

Его семья жила достаточно бедно. Они жили в маленькой квартирке на окраине города. Мама Рассела, Шеннон, трудилась не покладая рук, чтобы купить одежду своим сыновьям.

«Моя мама обычно покупала мне одежду, – вспоминает разыгрывающий Тандер. – Она всегда старалась, чтобы я был одет модно, конечно, насколько это было возможно. У меня не было много одежды, но все до последнего было куплено моей мамой».

Уэстбрук пробовал себя и в футболе, но всегда отдавал предпочтение баскетболу. Расс хотел именно баскетбольную стипендию.

Родители делали все что могли, чтобы защитить Рассела от суровых улиц Лос-Анджелеса. Отец, который сам в свое время имел небольшие проблемы с законом, принимал некоторые меры предосторожности: Уэстбрук-младший проводил много времени дома.

Когда пришло время выбирать высшую школу, Рассел хотел поступать в Вашингтон, однако родители не одобрили выбор и настояли на переводе в Leuzinger High School. Но, по словам самого Уэстбрука, он была не намного лучше.

Но она была лучше тем, что в ней был Реджи Моррис – один из немногих людей, которым Рассел-старший (да, все верно, отца Уэстбрука также зовут Рассел) позволял участвовать в развитии своего сына.

После своего первого года в Leuzinger High School он не получил ни одного приглашения в более именитые школьные программы. Но Расс молча наблюдал за успехами своих сверстников и сосредоточился на своей школе.

«Я никогда не равнялся на лучших игроков в городе, – объясняет он. – Никогда не обращал на них внимания. Все, что я делал – это старался избежать разного рода неприятностей».

Кульминацией его многолетних тренировок стал неожиданный рост Рассела. Он вырос на 15 см перед выпускным классом и тут же выдал 25 очков, 9 подборов и 3 перехвата в среднем за сезон. Также он попал в третью символическую сборную штата.

Китинг проделал потрясающую работу. Он нашел качественного игрока для своего университета и заслужил доверие его семьи. И самое приятное, что за него не нужно было бороться с другими программами.

Но тут возникла проблема. И у этой проблемы было имя. Джордан Фармар. Единственным вариантом, при котором Уэстбрук получил бы стипендию, был переход Фармара в профессионалы. Если бы он не ушел на драфт, все усилия Китинга были бы разбиты во мгновение ока.

И Хауленд думал, что он останется. Бен сомневался, в том, что Уэстбрук нужен им. Но Китинг знал о намерениях Фармара. Он всегда задирался с Дэрреном Коллисоном, хотел показать, как он крут и кто в UCLA альфа-самец.

И вот уже совсем скоро на пороге маленькой трехкомнатной квартиры на Комптон авеню стояли Хауленд и Киттинг. Они были любезно приглашены в гостиную, где стояли различные награды и трофеи и все стены были обклеены семейными фотографиями.

Когда приехали тренеры, Рассел сидел на диване между родителями в шортах и шлепанцах. Его ноги были вытянуты вперед, он был совершенно неподвижен. Он долго не мог проронить ни слова.

Хауленд рассказал, что может предложить ему в UCLA, а Китинг добавил: «Невероятно! Какие длинные руки и ноги! Он определенно вырастет еще больше!»

Позднее стало известно о том, что Аризона Стейт также интересовались Уэстбруком. Рассел даже съездил туда с официальным визитом. Но в день, когда он вернулся из Финикса, Джордан Фармар объявил, что выставляет свою кандидатуру на драфт. И Уэстбрук сразу же подписал нужные бумаги и выбрал UCLA.

Игроки были разделены на команды по три человека. В одной были ЛеБрон Джеймс, Кармело Энтони и Кевин Дюрэнт. В другой Уэстбрук, Стефен Карри и Крис Пол.

Практически вся американская баскетбольная вселенная, так или иначе, имела отношение к этому трехдневному лагерю сборной США в UNLV.

Джон Калипари улыбался во все 32 зуба рядом со своими недавними первыми номерами драфта Джоном Уоллом и Энтони Дэвисом.

На противоположной стороне площадки Блэйк Гриффин отрабатывал средние броски, а его школьный тренер Джефф Кэйпел подбирал для него.

Главный тренер Майк Кшишевски бегал от игрока к игроку, беседовал с ними, давал свои наставления.

А две команды суперзвезд соревновались в бросках. Причем упражнения все время усложнялись. В трехочковом броске из угла после получения не было равных Стефу Карри. Он выиграл с большим преимуществом, так ни разу не промахнувшись.

Затем был бросок после дриблинга – здесь не было равных Мело и Дюрэнту. Они также победили достаточно легко.

Следующими были броски с разворота в мид-посте после получения. Дюрэнт забросил «чисто» с отклонением. Затем СР3 по высокой траектории забил свой бросок с другой стороны. Так они менялись сторонами, постоянно повышая скорость. ЛеБрон постоянно сопровождал попадания Мело какими-нибудь звуками.

Пришла очередь Рассела. Он получил пасс. Развернулся спиной к кольцу. Только что назначенный на должность ассистента тренера «Тандер» Монти Уильямс изображал сопротивление. И тут Уэстбрук отоварил Уильямса локтем, со всей серьезностью, и забил свой бросок.

Уильямс опешил от такого развития событий и косо посмотрел на разыгрывающего «Тандер». А тому хоть бы хны.

Два дня назад произошел похожий случай. Уильямс напомнил Расселу, что это бесконтактная тренировка. Но Уэстбрук был полностью поглощен процессом.

- Мне плевать, – заявил Уэстбрук. – Играем по-настоящему!

У Уэстбрука всегда был достаточно узкий круг общения. Тем не менее, в UCLA он находил себе друзей очень легко. Но кое-что помогло адаптации Рассела на новом месте.

Летом, перед его первым сезоном он встретил девушку из женской баскетбольной команды по имени Нина Эрл. Она выросла неподалеку, в городе Помона, что в 40 км от Лос-Анджелеса. Нина разделяла страсть Уэстбрука к соревнованиям, но у нее также получалось и успокаивать его и не давать злости Рассела выходить за рамки.

Если посмотреть на ее страницу на сайте UCLA, то можно найти много общего с Рассом: одна из самых быстрых в команде, очень выделяется в раннем нападении.

«Однажды я поднялся к Расселу и сказал ему, какой милой парой они были, – говорит Хауленд. – Они прекрасно смотрелись вместе и просто наслаждались друг другом».

Уэстбрук редко проводил время у себя в комнате. Он старался участвовать в каждом аспекте жизни университета. Но на первом месте у Рассела всегда были тренировки и учеба. Он старался посещать каждый матч женской баскетбольной команды и даже ходил поддерживать софтбольную сборную. И, конечно, Уэстбрук был всегда не прочь поиграть с партнерами в футбол.

«Он был буквально везде, – говорит Хауленд. – Он был самым популярным парнем в университете».

Уэстбрук очень тяготел к людям, которые отличались от него. Он подружился со старшекурсником Люком Ришаром Мба-а- Муте. Люк всегда заезжал к Расселу, чтобы вместе поехать на тренировку. Но их сплотило отнюдь не это. Мба-а-Муте открыл перед Уэстбруком целый новый мир, он показал ему свою камерунскую культуру. Расселу очень понравилось творчество некоторых африканских рэперов, и он восхищался острой камерунской кухней.

Также Уэстбрук очень много общался с соседом Люка по комнате, центровым Альфредом Абойа. Он расспрашивал его о жизни в Яунде, и всегда поддерживал Абойа в желании стать президентом родного Камеруна.

Соседом по комнате Рассела стал Аррон Аффлало, самый результативный игрок Брюинз в Финале Четырех-2007.

«Он был достаточно холодным в общении, – вспоминает Аффлало. – Он был очень чистоплотным и любил поговорить. Рассел – обычный парень. Я помню, что мы много смеялись. Я не знаю точно, почему нас поселили вместе, но он был замечательным соседом по комнате».

Уэстбруку очень нравился предмет «американская поп-культура». Он изучил множество материала по этому предмету и, при возможности, приходил к лектору в приемные часы.

Профессор Мэри Кори вспоминает: «Рассел был очень скромным, дружелюбным и абсолютно не пафосным. Ему было интересно учиться».

Уэстбрук делал селфи с китайскими студентами, которые были в UCLAна экскурсии, и в то же время общался с восьмидесятилетними учеными, которые преподавали в университете.

Чтобы получше узнать своих игроков, Дэниэлз часто беседовал с ними на отвлеченные темы.

– Кто твой любимый игрок? – спросил он однажды Уэстбрука после тренировки.

– Пау Газоль, – ответил Расс.- Не спрашивай, почему. Мне просто нравится стиль его игры.

Этот ответ до сих пор поражает Дэниэлза. У него был такой огромный выбор игроков, которые похожи по стилю игры на него, но он выбрал европейского центрового.

«Он очень хорошо понимает игру, – пытается найти объяснение Дэниэлз. – Рассел всегда отличается от всех и думает по-другому. Вы не можете прикрепить к нему какой-либо ярлык. Он уникален. Его интересует абсолютно все. Но это не потому, что он учится в UCLA. Это врожденное».

В Уэствуде было все спокойно. Но первые две недели у Рассела ничего не получалось на баскетбольной площадке.

«Он совсем не понимал, что происходит на площадке», – вспоминает Китинг.

«Я очень злился на него, – говорит Хауленд. – Я старался его завести и иногда, возможно, перегибал палку».

Тренер всегда хотел, чтобы Уэстбрук первым возвращался в защиту после броска, однако Расс постоянно бросался под кольцо и боролся за подбор в атаке. Однажды Хауленду это надоело, и он выгнал Уэстбрука с площадки. Рассел что-то пробормотал себе под нос и посмотрел волком на тренера. Бена это задело. Но Китинг сориентировался в ситуации, подошел к Хауленду и сказал: «Попробуй прислушаться к тому, ЧТО он говорит, а не к тому, КАК он говорит».

И пазл начал складываться. Бен начал понимать Уэстбрука, а Расс в свою очередь начал привыкать к уровню NCAA. Но Хауленд все еще больше доверял проверенному бэккорту Аффлало – Коллисон. К тому же, баскетбол UCLA был ориентирован на командную игру и растягивание обороны соперника. Рассел не очень подходил под эту модель. Как ни пытались тренеры поумерить пыл Уэстбрука, как только не просили играть помедленнее, все равно команда не успевала за реактивным защитником, и наступление «Брюинз» было разобщенным.

Уэстбрук проводил на площадке всего 9 минут и набирал 3,4 очка, 0,8 подбора и 0,7 передач в среднем за игру. «Он всегда носился, – говорил Хауленд. – Просто не мог быть медленнее».

Но следующее лето стало поворотным в карьере Рассела Уэстбрука. Между первым и вторым сезоном в баскетбольном развитии Рассела произошел мощнейший скачок. Каждый день он просыпался в 6 утра и шел отрабатывать бросок, после чего Расс отправлялся на интенсивную тренировку с железом.

После напряженного лета Рассел провел несколько тренировок со звездами НБА. Он старался встретиться и потренироваться с любым профессионалом, который только приезжал в Лос-Анджелес. Кобе Брайант, Кевин Гарнетт, Кармело Энтони – вот неполный список тех, с кем Уэстбрук разделил площадку перед новым сезоном. И тех, кто мог бы поспорить в скорости и атлетизме с Расселом, можно было пересчитать по пальцам. Если вообще таковые были.

«Никто не хотел защищаться против Расса», – рассказывает Мба-а-Муте.

Тренерам запрещено присутствовать на летних тренировках своих подопечных. Но Хауленд разговаривал со своими выпускниками Бароном Дэвисом и Эрлом Уотсоном, которые ничего не могли поделать против прохода и энергичности Уэстбрука на тренировках. Они зашли к тренеру и сказали: «Вау!! За лето он стал просто монстром».

На второй год Рассел стал выходить в старте, стал больше контролировать себя. В игре против Мичиган Стейт он отыграл все 40 минут и совершил всего одну потерю. Он мог создавать себе бросок, когда только захочет. Он научился играть вместе с Дарреном Коллисоном. Уэстбрук агрессивно защищался без фолов и получил приз лучшему защитному игроку года конференции Pac-10.

После очередного сезона Уэстбрук зашел к Хауленду в кабинет. Рассел заявил о своем желании выставить свою кандидатуру на драфт. Хауленд был расстроен. Он думал, что уйдет Коллисон и надеялся построить команду вокруг Уэстбрука в следующем году. По оценкам специалистов Рассел должен был уйти в конце первого раунда, и Хауленд думал, что если Уэстбрук отыграет следующий сезон в UCLA, он сможет уйти в Топ-3 через год. К тому же, он считал Рассела душой и сердцем своей программы. Но Уэстбрук принял решение.

«Тренировать такого парня, такую личность, как Уэстбрук – это просто счастье, – не стесняется в комплементах Хауленд. – Он был потрясающим лидером. Он относился ко всем с уважением, а все уважали его. Расс всегда был таким жизнерадостным. Я буду очень по нему скучать».

Тренировка «Сиэтл Суперсоникс» закончилась 20 минут назад. Стартовый разыгрывающий Эрл Уотсон поднимался в кабинет тренера. Там Пи Джей Карлесимо отвечал на звонки и собирался изучить игру следующего соперника. Уотсон постучал в дверь и вошел.

«Вы должны обратить внимание на этого парня, – сказал разыгрывающий. – Он их лучший игрок».

Сиэтл проявлял интерес к Уэстбруку, но команде был нужен большой. И надо сказать, что статистика Расселла в UCLAне произвела впечатления на Соникс.

«Но Эрл продолжал настаивать, – вспоминает Карлесимо. – Он все время говорил, что Уэстбрук лучший игрок программы. В конце концов, он нас убедил, и мы стали поближе присматриваться к Расселлу. Настойчивость Эрла Уотсона сыграла едва ли не главную роль в появлении Уэстбрука у нас в команде».

После того, как Уэстбрук выставил свою кандидатуру на драфт, он начал ежедневно тренироваться с Робом Маккэлахэном. Каждый день он ездил в Santa Monica High School на сверхинтенсивные полуторачасовые тренировки в душном зале в трех кварталах от моря.

Ему нравились старые залы. Скрипучие полы, искривленные кольца и отпечатки пальцев на щитах придавали его тренировкам особый шарм.

И перед Маккэлахэном стояла такая же задача, как и перед всеми тренерами, которые когда-либо тренировали Расселла Уэстбрука: попытаться его замедлить.

«Видите ли, он настолько атлетичен, что просто не знает, как можно играть медленно, – рассказывает Маккэлахэн, который сам был разыгрывающим Сиракьюз с 1998 по 2001 года. – Ему нужно научиться играть на разных скоростях. Тогда его будет еще сложнее опекать».

Маккэлахэн объяснил ему, что лучшие игроки в мире – Кобе, Дирк, ЛеБрон – играют медленно. Иначе говоря, они сами контролируют темп игры. В этой лиге невозможно носиться все 48 минут, никто на такое не способен.

На ранних порах Уэстбрук заставлял Роба приходить в зал каждый день – точно так же, как 12-летний Рассел заставлял отца тренироваться с ним на День благодарения. Он хотел тренироваться 7 дней в неделю.

Именно с Маккэлахэном Расс начал работать над своим фирменным броском с резкой остановкой после ведения. У Роба было много упражнений для отработки и совершенствования этого элемента. Например, Рассел стартовал у одной штрафной линии, несся на полной скорости с мячом, резко останавливался у противоположной штрафной линии и делал бросок. И так сотни раз.

У Соникс был 4-й пик на драфте 2008 года. Они просматривали около двадцати новичков. Все ожидали, что «Соникс» возьмут центрового Стэнфорда Брука Лопеза. Генеральный менеджер Сэм Прести был впечатлен атлетизмом Уэстбрука, но сомневался, сможет ли он ужиться с Дюрэнтом. К тому же команде кровь из носу нужен был большой, который мог бы цементировать оборону Соникс. Перед драфтом Карлесимо сообщил менеджеру, что он бы хотел выбрать именно Лопеза.

Но после того, как генеральный менеджер посетил тренировку в Санта Монике, на которую Уэстбрук пришел на 45 минут раньше назначенного времени, он определился с выбором.

Хауленд присутствовал на драфте, когда Уэстбрука выбрали под 4-м номером. Он до сих пор хранит ту кепку, которую подарил ему в тот вечер смелый паренек из Leuzinger High School.

2 июля Карлесимо отмечал 10-ю годовщину свадьбы со своей женой. Раздался звонок. Это был Прести. Он сообщил тренеру о том, что все формальности улажены, команда переезжает в Оклахому и завтра они уже должны быть там, чтобы найти зал для тренировок и убедиться в пригодности новичка. У Карлесимо были большие планы по работе с Уэстбруком на это лето, но они разбились в этот самый момент. Но еще более крупное расстройство ожидало тренера в новом сезоне.

После 25-очкового домашнего поражения от «Хорнетс» Прести пришел в кабинет Карлесимо и попросил его собрать вещи. Команду, которая победила лишь раз в 13 играх, вручили Скотту Бруксу, который был ассистентом Карлесимо.

Теперь именно Бруксу предстояло развивать огромный потенциал героя нашей статьи. И в этом ему очень помог Рекс Каламян, который пришел год спустя.

«У вас не получится завоевать доверие Расселла за неделю, месяц или даже год, – говорит Каламян. – Ты должен доказать, что ты можешь ему что-то предложить, будь это помощь в развитии какого-то аспекта игры или подсказки во время матча. И вот когда вещи, которые ты подсказал, станут приносить ему пользу на площадке, тогда он начнет верить тебе».

После нескольких лет работы бок о бок с Рексом Расселл начал очень внимательно прислушиваться к советам ассистента. Именно Каламян давал указания Уэстбруку в напряженные моменты игры, когда судьбу матча могли решить несколько владений. Он доставал из пиджака карточку с несколькими комбинациями, которыми Уэстбрук мог бы воспользоваться в зависимости от ситуации.

«Он бегло просматривал этот список и говорил, устраивают его комбинации или нет, – рассказывает Каламян. – Он мог выбрать какую-нибудь, а мог и отвергнуть все. Эта обратная сторона доверия. Мы позволяли ему выбирать комбинацию, которую он сам захочет сыграть».

И вот что мы имеем: паренек, в которого когда-то поверил тренер не самой престижной школы, сегодня ежегодный претендент на MVP сезона, 4-х кратный участник Матча всех звезд и MVP одного из них, самый результативный игрок прошлого сезона и олимпийский чемпион.

И вряд ли кто-то подведет итог лучше, чем сам Каламян: «Что еще должен сделать Рассел Уэстбрук, чтобы люди перестали в нем сомневаться?»